Герман Травников

Выставка фотографии

Травников. Фотовыставка

Cемьдесят доведенных до уровня художественного портрета снимков коллег по творческому цеху. Семьдесят раскрывающихся на глазах индивидуальностей, характеров, мировоззрений.

– Зашел в правление Курганского Союза художников монументалист Борис Орехов, а там на столе довольно увесистая фигурка из металла стояла. И у меня сразу кадр выстроился, как на картине Кипренского, где композиционно объединены Пушкин и скульптура Музы...

– Иду я однажды по городу, навстречу искусствовед Ольга Коваль, яркая, нарядная, волосы цвета медной проволоки. Смотрю – даже улица покраснела. Я за фотоаппарат...

– А вот «марсиане», семья Марса Сафина, все художники. Я фон голубой сделал, а их в рамку поместил. Получилось забавно...

Известно, что рисовать юбиляр начал сызмальства. Тогда же, практически, и щелкнул впервые затвором фотоаппарата. Отец, Алексей Антонович, слыл в Боровлянке докой по части техники. В 47 году, например, купил мотоцикл, пригнал его около полуночи в деревню, взбудоражив задремавшее окрестное население слепящим светом фар. А еще раньше, до войны, приобрел «Фотокорр» – для домашнего пользования да и соседям на радость. Громоздкое приспособление, этакая гармошка на ножках. Долгая выдержка, реактивы в мензурках. Сельчане к съемочному процессу относились основательно: одеялом стену завесят, фикусом оттенят, галоши вымоют, серьезности напустят... «Внимание, сейчас отсюда вылетит птичка!» Конечно, выглядеть им хотелось покрасивше, выразительнее, чем в действительности, на что Алексей Антонович частенько приговаривал: «Карточка не виновата, коль персона плоховата».

Портреты товарищей: живописцев-графиков, дизайнеров – малая толика из огромного фотоархива Германа Травникова, прославившегося, прежде всего, своими неповторимыми тонкими пейзажами. И фотография, и лист акварели, если они исполнены профессионалом, при том мыслящим и сострадающим, содержат множество пластов. В них запечатлены не только точно схваченные внешние черты изображаемого объекта, но и внутреннее его состояние, некое художественное обобщение и обязательно взгляд автора – в нашем случае светлый, уважительный, улыбчивый, но никогда не злобный, не уничижительный.

Разве мог Герман Алексеевич пройти мимо фактурного побрившегося наголо Владислава Наконечного, доморощенного и совсем нестрашного Фантомаса? Или забравшейся на крышу дома «экстремалки» Ольги Луцко, щеголяющей неформатными, с вывязанными пальчиками носками?

Склонному к рефлексии и погружению в тайны бытия и веры Геннадию Иванчину он подарил двойника (внутренний голос, ангел-хранитель?), окружил мистической атрибутикой. После компьютерной обработки блеск наручных часов мягко трансформировался в сияние скрещенных лучей.

Поймав в объектив создателя современных форм «модерниста» Игоря Новикова (слово «модернист» верный натуре шестидесятник всегда произносит чуть снисходительно), Травников и здесь не удержался от легкой иронии. В облике главного персонажа сквозят «маяковские» силища и размах, «маяковское» планов громадье. По щекам и подбородку, будто по холсту, разбросаны цветные пятна. За широкой спиной потомка футуристов чернеет пресловутый квадрат, символ русской культурной революции. Не менее колоритен маэстро исторических и стилистических параллелей Стас Кежов, в шутливой на поверку мизансцене с роскошной кошечкой в руках. Оба столь независимы, значительны и гармоничны. Оказавшаяся кстати цепь, не иначе «лукоморская», придает сюжету сказочность, мифологичность.

Годами наблюдая и снимая одних и тех же людей, поневоле станешь философом. Кого-то, увы, одолевают недуги, кого-то ломают обстоятельства. Редкие счастливчики сохраняют в преклонные лета бодрость духа и свежесть восприятия. Крупно, подробно выписан патриарх зауральской культуры Анатолий Удачин, седовласый старец с живыми глазами за толстыми стеклами очков. В каждой морщинке и серебрящейся «нити» – летопись города, эпохи, полная событий биография: «Время – кожа, а не платье, глубока его печать»...

Осенняя пора, очей очарованье, так чудесно рифмуется с Анатолием Львовым, созерцающим осень на крыльце знаменитой травниковской мастерской. А как мила маленькая внучка фотографа, курчавостью и нежной округлостью щек удивительно напоминающая юного Пушкина. «И прелести ее секрет разгадке жизни равносилен»... Японский «Nikon», бесспорно, изощреннее «Смены» или «Зоркого», но, в конечном счете, все определяется человеческим фактором. Если вам интересно, каким увидел Травников неподражаемого Владимира Чалого, на фоне какой декорации расположил театрального художника Фаину Ланину, в ком угадал Джоконду, а в ком Дюрера, – приходите, уточнив дату, в областной культурно-выставочный центр. Не пожалеете.

Галина Бухарина

 

Фотопортреты с выставки
"Художники в фотографиях Германа Травникова"

Анатолий Удачин

Анатолий Удачин.

Мастер Минсалим

Мастер Минсалим.

Художники Уфа-74

Художники Уфа-74. 1974.

Роза Боровикова

Роза Боровикова.

Ольга Коваль

Ольга Коваль.

Наталья Якушина

Наталья Якушина.

Надежда Щетинина

Надежда Щетинина.

Наталья Рябова

Наталья Рябова.

Надежда Баранова

Надежда Баранова.

Светлана Савицкая и Александр Сметанин

Светлана Савицкая и Александр Сметанин.

Евгений Варгот

Евгений Варгот.

Давид Ионин и Анатолий Козырев

Давид Ионин и Анатолий Козырев.

Геннадий Иванчин

Геннадий Иванчин.

Владимир Чалый

Владимир Чалый.

Виктор Левин

Виктор Левин.

Александр Рыбин и Виктор Епишев

Александр Рыбин и Виктор Епишев.

Александр Петухов

Александр Петухов.

Анатолий Патраков

Анатолий Патраков.

Вверх страницы
© 2007-2022 Травников Г.А.
Любое использование материалов сайта, фотографий работ художника
без письменного разрешения автора запрещено.